Телепередача MAATRIKS в Эстонии о книгах Владимира Мегре 11.10.2015 07:49:00

Стенограмма

0:50
Корреспондент: Как Вас представить?
Владимир Мегре: Российский писатель Владимир Мегре.
Корреспондент: Почему всё-таки книга первая «Анастасия» возымела такой успех? Какие были предпосылки для этого? 
Владимир Мегре: Я прагматик. Я предприниматель. Я не могу всё анализировать. Не мог по крайней мере первоначально. А сейчас я начинаю анализировать, потому что всё безумно интересно. 
1:18

3:13
Владимир Мегре: После встречи с таёжной отшельницей Анастасией, я думал, что можно было бы написать всё в одной статье. Но когда стал об этом писать, то информация стала раскрываться, и оказалось, что в её фразах, в её умозаключениях скрыт... даже не скрыт, а находится очень большой смысл. И всё, что она говорила, когда я стал писать первую книгу, как оказалось, оказывает влияние на социум, на людей. И оказывает сильнейшее влияние. Допустим, она говорила: «Ты напишешь девять книг. Их будут читать много людей». Я, естественно, в это не мог поверить – что я напишу, – потому что я по профессии не писатель. В то время был вообще предпринимателем. И у меня нет специального образования. Любой человек может написать хоть двадцать книг. Это как бы такая простая информация. Но то, что их будут читать много людей, – заранее не всегда могут сказать даже профессионалы. И она вдруг такое говорит. Естественно, я не мог в это поверить. 
4:32

5:24
Владимир Мегре: По истечении времени, когда была издана первая книга, оказалось, что она очень точно предсказывала и как пойдут книги, и сколько людей их будет читать. И она ещё говорила: «И позовут эти книги людей», и рассказывала, что будет происходить в дальнейшем. И всё и стало происходить, как она говорила, один к одному. Да, книги была написаны. Да, сейчас их тираж общий – более двадцати миллионов экземпляров. И они сделали невероятное: люди стали создавать родовые поместья: в России, сейчас это будет происходить в Америке, в Европе, на Украине, в Белоруссии, в Казахстане. В России сейчас поселений, состоящих из родовых поместий, более двухсот тридцати. Мало того, что такое «родовое поместье»? Это семья берёт гектар земли, на котором начинает обустраивать своё родовое поместье. Это не просто подсобное хозяйство: это новое понимание мироздания, это новый образ жизни. Сейчас я уже начинаю понимать, что если говорить о духовности, то это тот случай, когда люди не просто говорят о духовности, которая может просто пахнуть, а они воплощают своё понимание духовности на земле. Они преобразуют землю. То есть они строят это родовое поместье, как райский оазис. Они строят его для кого? Для себя. Но и для своих детей, для своих внуков, для своих потомков, для будущего. Они делают будущую планету. Потому что одно родовое поместье – это маленький-маленький квадратик, точечка всего лишь на большой планете «Земля». Но когда их будет много – тысяча, две тысячи, миллионы, – то начнёт преображаться вся Земля. Земля ведь чувствует прикосновение рук человеческих? Если она преобразится, то это и будет воплощением высшей духовности в самом лучшем, самом положительном понимании этого слова. 
8:03

9:03
Владимир Мегре: Я всё это написал – у меня были друзья, которые владели типографиями – и говорил, что надо это напечатать. Я обещал ей, что напечатаю. А они говорили: «Ты пойми, что сейчас великое множество книг. Чтобы положить книгу на прилавок – это стоит денег. И мы выкладываем или известного автора, или то, что требуется сегодняшним людям: детектив, какой-нибудь роман душещипательный. А ты о духовности говоришь – это не пойдёт». И они не хотели даже выкладывать её. А тот человек, который напечатал книги, – они лежат у него на складе, было две тысячи экземпляров – говорит: «Видишь, я выполнил твою просьбу: ты просил напечатать – я напечатал. Вот они лежат, делай с ними что хочешь». И мне стало обидно. Думаю: «Неужели предприниматели могут думать только о бизнесе, только о каких-то своих делах, о том, куда пойти отдохнуть и так далее». Думаю: «Не может быть такого!». И мне стало обидно, и я взял тогда несколько пачек книг, и утром вставал, брал пять – шесть экземпляров, шёл к метро Таганская, и там стоял, пока меня милиция не попросит, и продал несколько экземпляров. На следующий день продал несколько экземпляров. Меня выгнали от станции метро, и мне пришлось встать дальше у дороги. Но я думаю: «Всё равно хоть сколько-то продам!». И вдруг останавливается машина, и человек быстро выходит из машины и говорит: 
— Мужик, ты эти книжки продаёшь. Сколько у тебя экземпляров?
— У меня ещё три штуки есть. 
— Нет, мне жена сказала найти эти книжки, и мне нужно тысячи две. 
— Вообще есть на складе тысячи две. Ты как-то подъедь.
— Нет, надо сейчас прямо ехать и срочно купить, потому что я с сыном уезжаю за рубеж, а просьбу жены не могу не выполнить. 
— Ну поехали. 
Сам думаю: «Что за подвох?». Нет, он приезжает, выкладывает деньги, забирает все книжки, которые остались. Потом я с ним познакомился, он оказался предпринимателем. А его жена – такая ищущая натура. И когда она прочитала эту книжку, она её как-то вдохновила, и она её решила раздать всем своим, на своих торговых точках и потребовала от мужа, чтобы он немедленно купил. А потом стало происходить невероятное: просто через некоторое время их стали просить магазины, потом стали обращаться разные издательства, чтобы издавать эти книги.
Корреспондент: Сколько был второй тираж?
Владимир Мегре: Первый, наверное, был тысячи две, второй, по-моему, пять тысяч, потом десять тысяч. И дошло до того, что книга «Сотворение» только стартовым тиражом издавалась уже полумиллионным тиражом. 
12:29

13:23
Корреспондент: Сейчас в мире есть огромное количество учений и огромное количество учителей, так называемых гуру. Все они пытаются сделать людей более счастливыми, но, как ни парадоксально, счастливых людей становится всё меньше. Как это можно объяснить?
Владимир Мегре: Такой вопрос меня тоже очень сильно интересовал. Я даже разговаривал на этот предмет с дедушкой Анастасии. И я попытался посмотреть список, сколько их, духовных практик. И оказалось, столько книг много на эту тему духовную, что не хватит одной человеческой жизни всё это прочитать и осмыслить. А, тогда как быть? И я спросил: 
— Не могли бы Вы сказать, какие книги можно читать в первую очередь?
— Нужно читать то, что уже сподвигло мир в какую-то положительную сторону. 
И тогда стало интересно: как это так, что-то подвигает мир в сторону? И выяснилось: допустим, возьмём демографию. Для многих стран — это очень большая проблема. Эта проблема сейчас стоит в Европе. В Америке в меньшей степени, но она стоит в Европе. Я не знаю, может быть в Эстонии тоже хотелось бы, чтобы было больше и больше население, тем более, что люди здесь прекрасные. Есть Китай, есть Индия, Япония. В этих странах – в Японии в меньшей степени, в Китае, Индии – нет такой проблемы. Если так дальше будет продолжаться, то не надо никакой войны: просто все другие страны спокойно-спокойно растворятся, превратятся в очень малые народности. А будут доминировать по численности населения вот эти страны. И что оказалось характерно для всех этих стран. Если взять Индию – они ведь почитают предков, они почитают древние знания. Если взять наши страны, – я, допустим, скажу о России и не только о России, и Европе, – то, спрашиваешь у большинства людей – он может рассказать, кто его дедушка, но дальше – не известно. Хотя в Китае – конфуцианство. В музее Конфуция его предки до сих пор проводят экскурсии. Они столетиями знают, что было сто лет назад. Все другие страны, которые не думают о предках, – у них население уменьшается. 
16:23

17:16
Владимир Мегре: Интереснейший феномен произошёл с родовыми поместьями, которые делаются в России. Я анализирую, спрашиваю у людей, и у них появляется такая потребность не просто посадить сосну, берёзу, фруктовые деревья: они пытаются вспомнить дедушку, бабушку, и садят в честь дедушки и бабушки это дерево. Казалось бы, что это даёт? В честь дедушки, бабушки? Оказался такой потрясающий эффект. И люди говорят: «Мне захотелось, чтобы у меня появился ребёнок». Как это связано: вспомнить о прадеде, сделать какое-то движение материальное в направлении его, и вдруг у тебя появляется желание, чтобы появился ребёнок? А оказывается души этих умерших людей возвращаются в это поместье, потому что этот человек, который начал в поместье что-то такое делать, вспоминая своего предка... Может быть за сто лет в первый раз почувствовала эта душа, которая растворилась во вселенной, и она начинает собираться, она идёт туда, ей хочется воплотиться. Вот оно наступает – прекрасное. Воплотиться можно только в человека, – это я так предполагаю – и вероятно просит, чтобы появился ещё ребёнок. И эти люди начинают рожать детей. 
19:03

22:01
Корреспондент: У Вас написана цитата в книге о площади не менее гектара. И встаёт вопрос: какие границы для Вас важны, а какие границы для Вас не имеют значения в любом понимании этого слова?
Владимир Мегре: Да, почему гектар? Экологически замкнутая система. Допустим, берём пятнадцать соток. Вы не можете посадить там много высокорастущих деревьев. Допустим, кедр, сосну. Потому что сосед будет недоволен: на его участок падает тень, и так далее. Что должно быть в этом родовом поместье? Обязательно должен быть пруд. У меня в родовом поместье пруд занимает где-то около пяти соток. Вот уже. Обязательно должна быть какая-то лесо-зона небольшая, может быть пять-десять соток. Но она должна быть. Обязательно должно быть пространство – лужок. Обязательно должен быть сад. Нужно брать столько земли, сколько ты можешь собой обогреть. Нельзя, чтобы были заброшенные уголки. Если ты можешь пройти по периметру гектара и дать немножко тепла каждому дереву, которое растёт, каждому пространству, то это хорошо: оно будет на тебя реагировать, оно будет тебе отдавать своё тепло, свою энергию, и это очень важно. Если ты возьмёшь, скажем, пятьдесят гектар, то твоими они не будут. Они могут быть на бумаге твоими, можно обнести их даже забором и даже большим забором, но твоими они не будут. На тебя будет реагировать только определённое пространство, которому ты даёшь своё тепло. Вот граница в чём. Граница – это моё ощущение пространства. Иногда люди говорят: «Надо любить всю Землю». Надо любить всю Землю, но ты возьми хотя бы один гектар, сделай на нём рай – это и будет подарок Земле. 
24:34

24:47
Владимир Мегре: Смотрите, я был в Америке, сейчас был в Стокгольме, в Швеции. Вот я в Эстонии, отсюда мы поедем в Финляндию. Как-то так получилось, что в этом году образовалось некое такое турне. Но я не почувствовал границ, потому что в каждой стране, где я бывал – не важно: Америка, Эстония, города России, – я встречаюсь с людьми, которые разделяют эту идею. Они разной национальности, разного вероисповедания, они разного менталитета, разной культуры. Но их объединяет эта колоссальная идея, которая появилась в мире, и которая расширяется, расширяется, расширяется. Там говорят: «Где-то русских не любят». Да читатели встречаются между собой, они обнимаются как братья, потому что у них эта идея! Им интересно друг с другом, они говорят: «А ты как сделал?.. А ты как чистишь пруд?..». И проходит фестиваль в Москве. В Москве уже прошло три фестиваля. У нас, как вы знаете, с Украиной сейчас такие странные отношения: были вроде славяне, братья, и вдруг – какая-то как ненависть кем-то воспитывается. Но тем не менее приезжают украинцы на фестиваль – их встречают с удовольствием. У них и ведущий на Украине, они рассказывают про Украину, им аплодируют. Но что они рассказывают? Они же не рассказывают про войну: они рассказывают, как они строят эти родовые поместья. И россиянам, естественно, приятно, что: «Мы здесь стараемся сделать прекрасное. И они стараются делать прекрасное». Примерно так же и в других странах. И я был в Европе – то же самое. И я не могу найти различие между людьми, которые живут в разных странах, хотя они говорят на разных языках. Такое впечатление складывается, что у многих политиков, у многих народов никакой идеи, кроме войны, и нет. Вот война, вот мы кого-то победим, вот схлестнулись политики, вот дипломатия, вот надо как-то доказать, что они неправильно действуют, не туда идут. А куда вообще нужно идти? Где в мире есть хоть одна идея, чёткая, ясная, понятная народу? Если она есть – которая увлекла бы народ, увлекла бы социум, увлекла бы много людей в позитивную сторону – так будьте добры, её озвучьте! Никто же её не озвучивает! А Анастасия – она выдвинула эту идею. Она стала близка, понятна людям. И вдохновила их на прекрасное сотворение. 
28:01

29:01
Владимир Мегре: Тенденция такова: каждый год количество родовых поселений увеличивается. И теперь вдумайтесь: в России двести тридцать их уже – может сейчас уже больше стало, пока я здесь нахожусь. Но ведь все эти поселения создаются в стране, где ежегодно исчезали с карты России сотни сёл! А теперь возникают сёла. Да, но это всё без какой бы то ни было помощи со стороны государства. 
Корреспондент: Вы активно её ищете?
Владимир Мегре: Конечно. И мы призываем, чтобы был принят Закон о Родовых Поместьях, и в Государственной думе Российской Федерации сейчас две партии выдвинули свои проекты Закона о Родовых Поместьях. Один из губернаторов – это ведущий губернатор России, Евгений Степанович Савченко, это губернатор Белгородской области – просто сказал: «Да, эта идея изменит страну нашу и изменит мир». И он выступил с инициативой, чтобы местный парламент принял Закон о Родовых Поместьях. И он принят. И там сейчас людям выдают эту землю и помогают. Они уже провели асфальтовую дорогу к этому поселению. Вы знаете, это такое кажется только внешне простое деяние: родовые поместья, «мы сейчас что-то такое сделаем», «вот земля», «вот мы...». А ведь это же ещё плюс ко всему величайшее открытие, духовное в том числе. Это оружие. Это сильнейшее оружие, которого мир ещё не знал. 
Корреспондент: Анти-оружие.
Владимир Мегре: Да, я специально сказал «оружие», а потом Вы правильно добавили, что это анти-оружие. Америка стала Америкой благодаря примерно вот такой идее. Когда людям стали выдавать землю бесплатно фактически, стала развиваться наука, промышленность. Люди просто берут землю, а развивается наука, промышленность. Какая связь? Оказалось, что прямая связь. Население, которое взрастает в родовом поместье, человек, который там рождается и взрастает, – у него другое качество, качество мышления. У него другая сила мысли. У него по-другому работает связь с космосом. И эти люди оказываются способны что-то менять. А что такое антиоружие? Есть такая глава: «Гонка разоружения». В ближайшее время наступит гонка разоружения. 
31:53

32:52
Корреспондент: Я только сейчас понял, что у нас могут возникнуть определённые проблемы с переводом понятия «родовое поместье». Не могли бы Вы в двух словах объяснить, почему оно «родовое»? 
Владимир Мегре: Возможно, то понятие, которое вкладывается в словосочетание «родовое поместье» в России, невозможно выразить в двух словах на эстонском языке. Но я хочу сказать, что такое вообще «родовое»? Корень этого слова? Корень этого слова – «род». А теперь, что с этим корнем напрашивается? Род. Родить. Родина. Радость. Если перечислить все слова с этим корнем, то это и есть «родовое поместье». Родовое поместье позволяет человеку жить вечно. Как Вы думаете, для чего человеку ставят памятники? Для чего в Японии во многих домах есть таблички с перечислением имён своих предков? А человек может воплотиться на Земле в том ещё случае, если его кто-то зовёт на эту землю. Он не может, если не нужен, ничего не сделал, да ещё никто его не зовёт: всё, он умер и умер. Он рассыплется на какие-то составляющие. Этот комплекс энергий человеческих рассыпется на составляющие, и всё. А кто его может позвать искренне? Человека? Ведь больше, чем сам человек, с космосом общаются травинки, деревья. Потому что они не могут жить без звёзд, они не могут жить без планет, они не могут жить без космических движений. И они с ними общаются ежеминутно. А когда ты общаешься с ними, они передают и информацию о тебе туда, они будут звать, чтобы этот человек, который их любил, вернулся. 
35:18

35:23
Владимир Мегре: Такое понятие, как «единство противоположностей». Можно взять родовое поместье, сказать: «Здесь не будет ни электричества», – и так далее, – «ни чего, потому что это всё плохо». Как вариант, так делают некоторые. Можно применить технику во благо. Так как уже есть техника, пусть она будет, в какие-то моменты она нужна. Но может ли этот технократический мир решить все проблемы? Абсолютно все? Я считаю, что он их просто не может решить. Не может. Те проблемы, которые, казалось бы, решены уже – на самом деле это иллюзия. Причём, такая смешная иллюзия, в которую почему-то верит большинство населения. Если мы с Вами возьмём и поставим перед собой простую экономическую задачу. Смотрите: человек косит рожь косой. Косит гектар земли. Он может выкосить гектар земли за день. Не важно: чуть больше, чуть меньше. За штурвалом сидит комбайнёр на комбайне. И комбайн косит, молотит поле. Он может там скосить двадцать пять гектаров земли. Иллюзорно, мы смотрим на них и считаем: экономически этот технократический комбайн, конечно, в несколько раз эффективнее, чем этот косарь. Почему мы приходим к такому выводу? Потому что он больше скосил эту площадку. Но давайте посмотрим: а действительно ли один человек сидит за штурвалом этого комбайна? Это не так: этот комбайн кто-то изобретал, кто-то добывал металл, кто-то делал отдельные узлы этого комбайна. И в итоге получается, что над этим комбайном работала группа людей. И за штурвалом этого комбайна сидит не один человек, а их несколько. И в итоге получается, что до революции Россия экспортировала зерно, а после революции его не хватает. Так этого мало ещё. У косаря сломалась коса, он возьмёт новую – это не так трудно – или одолжит у соседа и докосит поле. А вот сломался комбайн, – что раньше было, – погибает урожай, потому что невозможно сразу заменить очень много этих комбайнов. То есть те, казалось бы, достижения, которые с экономической точки зрения мы считаем достижениями, – наука, техника – на самом деле иллюзорны. Как мир устроен: человек захотел яблоко – пошёл и купил. Но для этого нужно кому-то копать яму, кому-то чинить электричество, кому-то проводить какой-то трубопровод, кому-то работать чиновником. Только потом он может пойти в магазин и купить яблоко. И задействовано множество людей: кто-то срывает яблоко, кто-то его хранит где-то, кто-то привозит, кто-то стоит как продавец, его продаёт. И что же получается? Мы умное такое человечество, и вместо того, чтобы просто протянуть руку, сорвать с ветки яблони яблоко и съесть, – причём свежее, качественное, – мы выстроили целую цепочку логистики, поставили посредников. И вместо того, чтобы просто скушать яблоко, идём куда-то работать, и он идёт куда-то работать. И всё это называется «нормально». Но это же не нормально – это же на грани какой-то шизофрении. 
40:01

41:00
Корреспондент: Как Вы смотрите на спор о том, есть ли Анастасия или нет?
Владимир Мегре: Я в разные времена по-разному к этому относился и сейчас я отношусь к этому с большим интересом. Мне необходим этот спор, но только когда спор говорит о том, что: «А её нет!». Когда такое умозаключение: «А её нет на самом деле!», то это ничто: это просто слова, которые говорит человек, который хочет увести от этой темы, увести от того всплеска духовности, от того, что преподнесено и на практике уже прорастает росточками. И всего лишь. «Анастасии нет», но появились книги – кто-то же их написал? Их читает много людей, черпают оттуда что-то нужное. Уже бесспорно появляется необычайнейшее вдохновение. Но книги-то есть? Есть. Их кто-то написал? Написал. «Их написал Мегре. Он Анастасию выдумал и сам написал эти книги. Но тогда ведь Мегре и есть Анастасия». И мне предлагалось такое: «А ты скажи, что это ты». Но если бы только я с этим согласился, сказал бы, что это я, то не знаю, что бы произошло, но это была такая уловка. Ну я бы стал гуру. Тогда бы меня стали спрашивать: «А как вот там?..» Я бы всё это рассказывал. Примерно такое и происходит уже, вплоть до того, что женщины иногда начинают на встречах спрашивать: «А как рожать детей?». Я же говорю, что я простой человек, я не могу всё знать, и тем более эти вещи. Что мне больше всего сейчас понятно: что Анастасия – это человек, который в генной памяти сохранил знания, ощущения, чувства о всех своих предках, начиная с первоистоков. А что такое первоисток? А первоисток – это Бог. И что эти чувства хранятся в каждом из нас: во мне, в Вас, в других людях. Но мы не можем их доставать в силу ряда причин. Может быть, как раз потому, что у нас такой образ жизни: мы вроде бы можем поехать попутешествовать по всему миру за рулём автомобиля и кроме разметки дорог в итоге мало какой другой информации для себя извлечь. Мне хотелось, чтобы она была человеком, который сохранил знания. В книге написаны слова Анастасии: «Существую для тех, для кого существую». Не лучше ли тот человек, который хочет, чтобы её не существовало? Ну хочешь ты, чтобы меня не существовало? Живи без меня, живи со своими умозаключениями, живи со своей философией: она не претендует. Но мне бы хотелось, чтобы Анастасия осталась такой же скромной: ей ничего не нужно ни от кого. И я думаю, что всё так и останется. Для меня она существует, для меня она изменила мою жизнь. Она изменила жизнь миллионов людей. Изменит, я думаю, жизни миллиардов людей. 
44:32